Насти в нём не было. Он вскочил, дрожащими руками раскрыл непослушную молнию на палатке и выскочил наружу. Солнце уже было высоко и палило нещадно.
Сергей посмотрел на наручные часы и оторопел. Второй час дня! Как он мог столько спать? Почему не слышал будильника на телефоне? И главное, где его пятилетняя дочь? Настя! Доченька! Закричал он, что есть силы. Ты где? Настя! Ну, в ответ тишина.
Лишь стрекозы деловито кружили вокруг, да утки встревоженно крякали в камышах. Сергей метался по берегу, кидался в заросли ивы, пытаясь найти дочку, прочесал лес вокруг. Насти нигде не было.
От ужаса происходящего Сергею казалось, что сердце его сейчас выпрыгнет из груди. И вдруг он замер. На берегу, совсем уж далеко от палатки, он увидел сандалик Насти.
Страшный крик вырвался из его горла, когда еще он увидел панамку Насти. Она мирно качалась на волнах. Он кинулся в воду, ноги тут же увязли в топком дне, но Сергей отчаянно барахтался и шел все дальше и дальше, нырял, ощупывая слизкую грязь, и плыл дальше.
Примерно через час он понял, что все напрасно. Ему не найти дочь одному. В то, что девочка утонула, он не хотел верить, но делать нечего.
Пришлось выбираться на берег и звонить в полицию. Через час на берегу было полно сотрудников полиции. Приехали и водолазы, и почему-то сотрудники опеки.
Убитый горем отец сидел поодаль, с болью взирая, как водолазы технично ныряют и всплывают, осматривая дно. Сергей не сразу понял, о чем его спрашивает следователь. — Вы пили вчера? — повторил свои вопросы тот.
— Я? Да вы что? Я же с дочкой был как можно, и вообще я почти не пью, только по праздникам. — По праздникам? — кивнул следователь. — А вчера вашей дочке исполнилось пять лет.
Признайтесь, вы пили лишнего и забылись, не углядели за дочерью. — Я не пил! — вскричал Сергей. — Хотите, проверьте.
Мы вместе с дочкой заснули, на зорьке собирались рыбу ловить. — На зорьке? А проснулись вы в обед? — Я ничего не понимаю. — горестно вздыхал Сергей.
— Где Настя? Пока они беседовали, водолазы обшарили все дно. Ничего не нашли. — Но это ничего не значит.
— пряча глаза от отца, сказал один из них. — Дно здесь топкое. Ребенок маленький, есть водовороты.
Могло затянуть под какую-нибудь корягу. Сразу и не найдешь. Вода очень мутная.
Она не могла утонуть. Чуть не плача, закричала Сергей, не могла. Я ей запрещал одной приближаться к воде.
Не могла она. — Вы спали. Ребенок был предоставлен сам себе.
— Почему бы и нет? — встряла в разговор сотрудница опеки. — Ох уж эти отцы-одиночки. — Нет, я как чувствовала.
Когда ваша жена умерла, надо было лишать вас родительских прав. — За что? — Потому что вам не до дочери было. Вы вечно на работе, а верх безответственности было взять ее к озеру и напиться самому.
— Я не пил. — еще раз твердо повторил Сергей. — Я не понимаю, что произошло.
— Зато мне почти все понятно, вздохнув, ответил следователь. — Поехали в больницу на освидетельствование. — Какое? — Ну, вы же медик, должны понимать.
Будем смотреть, пили вы или нет, а может, что другое принимали? Эти обвинения были нелепы, но у Сергея не было сил что-то возражать. Надо, пусть проверяют. Но это все такая ерунда.
Главное, что же случилось с Настей? На этот вопрос не было ответа. Освидетельствование проходило в небольшой районной больнице, неподалеку от того места, где и случилась эта история. Сергей сидел в коридоре и ждал результатов, когда у него зазвонил телефон.
Это была Анна Дмитриевна. — Сыночек! — услышал Сергей в трубке взволнованный голос матери. — Вы чего так долго? Домой скоро приедете? — Не знаю, мама.
— Голос Сергея дрогнул. — С Настей беда случилась. И он вкратце сказал.
— Мама, я не верю, что она утонула. В отчаянии вскричал он. Ее не нашли.
Она не могла сама зайти в озеро. Я ничего не понимаю. Анна Дмитриевна только плакала в трубку.
Она что-то пыталась говорить, поддержать сына, но не могла найти нужных слов. Как? Как он мог не услышать, что дочка проснулась и вышла из палатки? Ведь родители даже во сне чувствуют своего ребенка. Неужели Сергей что-то недоговаривает? Но такого просто быть не могло.
А потом стали известны результаты анализов. — И давно вы употребляете? Прочитав заключение, спросил следователь у Сергея. — А еще, доктор, вот так дела.
— Что я употребляю? Сергей растерянно смотрел на полицейского. Он действительно не понимал, о чем его спрашивают. — В вашей крови найдены следы одного препарата.
Одним словом… — усмехнулся следователь. — Теперь мне картина ясна. Принял и забыл про родную дочь.
— Я ни разу в жизни не пробовал этот препарат! — закричал Сергей. — Это ошибка! — Ошибки быть не может! — посуровил следователь. — Значит так.
Ввиду тяжести обвинений и доказательств, хоть и косвенных, я вас задерживаю. Сегодня же вам предъявят обвинение. — Обвинение в чем? — В совершении действий, повлекших за собой смерть.
— Моя дочь жива! Сергей чуть не плакал. Но кто же его слушал? Через час он уже был в КПЗ, а на следующий день с ним начали плотно работать. Следователь пообещал, что приложит все усилия, чтобы Сергею дали максимальный срок.
Сергей не мог поверить, что все это происходит с ним. Ведь еще вчера у него была дочка, а он был счастливым отцом. И вдруг, в одно мгновение он превратился в потенциального преступника.
И самое страшное, что все вокруг охотно верили в эту версию. Даже мама поверила. У нее была возможность посетить Сергея в изоляторе, но она этого не сделала.
Анна Дмитриевна оплакивала внучку и видеть не хотела виновника в ее смерти. Пусть это даже ее сын. И хотя тело так и не нашли, все были уверены, что девочка мертва.
Просто оказалось, озеро там такое коварное, может годами не отдавать свои страшные уловы. А на воде панамка, сандалик на бережку. Да, Насти больше нет.
Сергею дали по максимуму в рамках уголовной статьи 4 года. Заслушивая приговор судье, он смотрел только на мать. Неужели она верит? Анна Дмитриевна глаз не поднимала.
Ей было больно смотреть на сына. Как он мог так поступить? Даже если не осознанно. Все равно виновен.
«Мама, я ни в чем не виноват!» Крикнул Сергей, когда его уже уводили из зала суда. Анна Дмитриевна вдруг посмотрела ему вслед. Губы ее дрогнули.
Рука невольно поднялась. Не говоря ни слова, она перекрестила Сергея. И это было одновременно и прощение с ее стороны, и чисто материнское желание защитить своего, хоть и оступившегося, ребенка перед серьезными испытаниями.
Сергей был в отчаянии. Весь мир ему не верил. И, главное, мама? Но разве он мог сделать своей дочери что-то плохое, даже невольно? И главный вопрос, который мучил Сергея, как в его крови могли обнаружить следы этого препарата? Он никогда ничего подобного не употреблял? Об этом твердили все уже его бывшие коллеги….