Сразу честно рассказала, что выросла в поселке с мамой и бабушкой. Мама всю жизнь проработала на трикотажной фабрике. Свекрови не понравилось буквально все.
Ее странная специальность – астрономия. Ее внешний вид – серая юбка и водолазка. Ее прическа – колосок.
Она отговаривала Евгения, но тот настоял на своем. Квартира, в которой молодые стали жить, была оформлена на нее, на мать. Но куплена специально для сына.
В последнее время ей не нравилось, как Лиза воспитывает сына, не нравилось, как одевает. Вздыхала, считая, что вкус привить невозможно, если не воспитан он с детства. Но в общем отношения у них были нормальные.
Лиза чувствовала, что свекровь не пылает к ней любовью, но ведь и она не пылала. Отношения были ровными. Помощи Лиза старалась не просить, но Сеня у бабушки с дедушкой бывал достаточно часто.
Они ездили в гости. Прошлым летом, когда Лизе пришлось работать за всех отпускников кафедры, бабушка с дедом даже брали его с собой на море. Арсений крепко спал, укутанный в платок, как девочка.
Лиза потрогала его лоб. Неужели заболеет? Опять. Совсем недавно сидели на больничке.
Скорее бы кончилась эта зима. Она лежала и смотрела за окно. Ветер подхватывал снежинки, вертел их, стараясь продлить их белоснежное великолепие.
Потому что там на земле жижа, и для них, для снежинок. В это время года есть жизнь только здесь, между небом и землей. Колючей морозной сыростью кольнуло сердце воспоминания о деньгах под тумбочкой.
Она вернулась, достала пакет, еще раз пересчитала. Да, 35 тысяч муж прячет от нее, когда знает, что нужны деньги. И тут Лиза как-то решительно отложила в сторону пятитысячную бумажку, а остальные аккуратно убрала на место.
В конце концов, не только она обманывает и хитрит, в первую очередь обманывает он, а ей нужны деньги для сына. Завтра же она пойдет и возьмет ему те серые сапожки, которые они примеряли, и не будет ждать своего жалкого аванса. Вот так.
Сердце немного колотилось, совесть тоже не спала, заставляя волноваться. Но Лиза припрятала деньги, а вечером, когда вернулся муж, демонстрировала ему новые сапожки. Рассказывала о серых, жаловалась, что не смогла купить, а такие славные.
Так подошли и понравились Арсению. Она ждала, что Женя признается, что деньги у него есть, что достанет, повинится, объяснится, и вот тогда признается и она. Он отрезал.
Жди аванса. А когда легла спать, опять совесть начала мучить. А вдруг это чужие деньги? Что она наделала? Она ворочалась рядом с сыном, сегодня она легла с ним.
Арсений больше на ухо не жаловался и в понедельник отправился в детский сад. Во вторник в обед она сгоняла на рынок, сапожки эти купила, хотя до аванса была еще неделя. Мужу не стало говорить.
Прошла и эта неделя, и вторая. Он ничего не говорил о пропаже пяти тысяч, а она ждала женский день, ведь, возможно, тогда она и поймет, зачем он прятал деньги. А в конце февраля они с Арсюшкой поехали к ее маме на юбилей.
Каждый год мама собирала ближайших подружек, родню. Приезжали и они. Эти встречи были душевными и теплыми.
На этот раз Евгений поехать не смог. Были назначены встречи с клиентами, суды, в общем, дела в конторе. Поехали в пятницу, ближе к вечеру после работы.
От встречки до их поселка часа полтора езды. Она развлекала сынишку и смотрела за окно. За этот февраль она успела соскучиться по чистому небу, по звездам.
Когда видела она звезды, почти всегда разговаривала с ними. Вега, Альтаир, Альдебаран. Она все их знала поименно, и казалось, что звезды слышали ее, начинали светить ярче.
— Здравствуй, помощник! — раздалось у нее над головой. — Александр? Откуда вы здесь? — тот самый установщик дверей. — Домой еду, я из Батюнина, в городе работаю.
— А вы куда направляетесь? — он потрепал Арсения за шапку. Тот хихикал. А мы к бабушке на юбилей.
Она в Тимофеевке живет, так что нам дальше ехать. — Как двери наши, стоят? — Отлично стоят, спасибо вам большое. Сеня вон до сих пор вспоминает, как запенивал.
Дорога пролетела моментально. Они болтали обо всем и ни о чем. О школах, в которых учились, о погоде, о ремонтах.
О родителях. Александр чуть не проехал свою станцию. — Ух ты! Это ж моя! Побежал! — Если понадоблюсь, звоните еще.
Моя визитка осталась у вас? — Да-да, бегите уже. — Лиза, вы просто так звоните, буду рад. Вот как будет некому звонить, так звоните мне.
Договорились? Она махала рукой, заставляла его скорее бежать к уже открывшимся дверям. Смеялась. — Конечно, выходите скорее.
Он помахал им уже с улицы. Такой смешной, в толстой шапке-ушанке, с большой сумкой через плечо. Сенька прижался носом к стеклу, усиленно махал и улыбался.
И на душе было тепло и радостно. Они ехали к маме, к бабушке, в тепло и уют родного дома, где их так ждут. Там все ее превозносили.
Не было ни у кого вродне аспирантов, научных работников. Никто не писал кандидатскую, никто никогда не преподавал в институте. А Лиза обязательно будет преподавать.
В этом были уверены все. А она думала об их отношениях с Евгением. Они отдалились.
Казалось, что весь он ушел в работу, все мысли его там, среди коллег, клиентов. А Лиза и Арсений — лишь приложение, которое нужно тянуть, как чемодан без ручки. И тяжело, и выбросить жалко.
Да и Лиза больше удовольствия получала от общения на работе, чем от общения с мужем. Он не только замкнулся сам, но и не особо интересовался ее жизнью. Неужели дело в деньгах? Эти деньги делали их чужими.
Может, признаться ему? Она уже несколько раз чуть было не начала разговор, но что-то все время мешала. Нужно было подождать до женского праздника. И верно.
За неделю до женского дня сверток с деньгами из-под тумбочки исчез. В институте захватила предпраздничная круговерть, а потом ее мама позвала их в гости. Евгений сначала согласился, но в последний момент отказался от поездки.
Опять работа. Она уезжала на три дня. Ждала, что муж ее поздравит заранее.
И он поздравил. Подарил замечательные цветущие цикламены в горшке и набор средств для волос. Поздравил, казалось, искренне и радостно.
Но вдруг почувствовал в глазах жены что-то новое, непривычное. Скрытое страдание, будто она не вполне счастлива от подарка. Будто заглядывает по ту сторону его души.
А Лиза вполне была бы счастлива, если б не те найденные деньги. Но был праздник, воодушевление, рядом был Сеня, они уже собирались. А еще она по-прежнему любила своего Женю и гнала от себя негатив.
И о деньгах сейчас спрашивать было уж точно совсем не время. Евгений ради праздника даже вызвал им до вокзала такси. Был воодушевлен.
А вот в родном доме вдруг накатило. Подкрались подозрения, предчувствия. Даже бабуля вдруг спросила.
А ты нынче не витаешь в своем небе, Лизонька. Видать и тебя приземляет жизнь-то. И Лиза решилась.
Зачем она только решилась? С тех пор она разлюбила 8 марта. Когда позже вспоминала она этот вечер, ей казалось, что тогда она спала, находилась в каком-то литургическом сне. И все действия ее были вовсе и не ее действия, а кого-то чужого, вселившегося в нее на время, забравшегося в гулкую пустоту сердца, вытеснившего все тепло, накопленное годами.
Мам, а что если я уеду сегодня на 6-часовой электричке? Так хочется побыть в праздник с Женей. Побудете с Сеней? Какие вопросы, только счастливы. Она не стала предупреждать Евгения.
Дома в квартире в 8 вечера мужа не оказалось. Лиза бросила сумку в спальню, достала серенькие сапожки для Сени и поставила их в прихожей, чтобы не забыть, когда поедет обратно за сыном. Обещали заморские….