Ставропольский некоторое время с удивлением смотрел на уборщицу, а спустя пару минут сказал. Марта, ну что же вы, дайте, пожалуйста, документ.
Вы там все равно ничего не поймете, улыбнулся шеф. Здесь ошибка, громко произнесла девушка, очень грубая ошибка или опечатка, что-либо одно. Но из-за этого все следующие расчеты неверны.
О чем вы, не понял хозяин. Ну вот смотрите, работница технического персонала уверенно подошла к шефу. Он видел, что ее недавняя робость, смущения растворились, как не было.
Сейчас перед ним стоял уверенный в себе грамотный специалист. Марта достала из кармана футляр с очками, попросила у Ставропольского листочек и ручку и в течение нескольких минут произвела новый расчет. Лист А4 был исписан какими-то формулами, графиками и чертежами.
Теперь вы понимаете, Андрей Викторович? Уборщица опустила очки на кончик носа и вопросительно посмотрела на шефа. Честно говоря, я ничего не понимаю, но сейчас разберемся. Хозяин компании нервно улыбнулся и вызвал секретаря.
Высокий молодой человек в строгом костюме появился как из-под земли. Сережа, позови сюда Филиппа Андреевича. Молодой человек исчез и через пять минут в кабинете уже появился другой мужчина.
Маленький толстячок, похожий на Колобка. Он вальяжно расселся в кресле, но как только увидел взгляд хозяина, понял, что сейчас нужно вести себя иначе. Колобок быстро вскочил и покатился к огромному столу с документами.
Филипп, что это? Андрей Викторович показал документ, где Марта подчеркнула ошибки красным карандашом. Колобок некоторое время смотрел на документ, затем он достал платок и вытер лоб. Филипп Андреевич сопел, как ежик, причмокивал губами и морщил лоб.
Некоторое время Ставропольский с усмешкой смотрел на своего сотрудника, затем дал ему в руки лист с расчетами Марты. Филипп Андреевич Зимин моментально повеселел. Но вот же, вот же, Андрей Викторович, все правильно, архитектурный отдел пересчитал, исправил ошибки, молодцы ребята, в моем отделе, знаете ли, настоящие профессионалы.
Колобок снова вытер платком лоб и замолчал, глядя на то, как наливаются гневом глаза шефа. Это моя уборщица исправила все ошибки и посчитала заново. Уборщица, елки-палки.
Я вас всех уволю, на паперть пойдете. Ставропольский кричал так, что можно было оглохнуть. Филипп Андреевич стал еще ниже ростом, а помощник Сергей Юрьевич Прокофьев сжался в стену так, как будто собирался слиться с ней воедино.
В это время Марта закончила уборку и выскочила из кабинета от греха подальше. Девушка бежала по коридору, тарахтя своей тележкой с ведрами, швабрами и средствами для уборки. За поворотом ее остановила Зиночка, еще одна помощница шефа.
Эй, поломойка, ты не в курсе, на кого Ставропольский так орет? Ты, кажется, оттуда идешь? На вас всех и кричит. Марта ухмыльнулась и посмотрела на 25-летнюю Зинаиду Ивановну Гульницкую. В смысле на нас? На кого это? За что? Гульницкая широко открыла глаза и шлепала силиконовыми губами, как утка.
За профнепригодность пожала плечами Красина. Говорит, что всех вас отправит на паперть милостыню просить. Марта побежала дальше, толкая перед собой уборочную тележку.
Она была рада, что заставила волноваться противную Зину, которая занималась в офисе только сплетнями и провокациями. Вечером Марта пришла домой. Однокомнатную квартиру она получила от государства как круглая сирота.
Три года назад. Девушка бросила ключи на комод в коридоре, зашла в комнату и сразу упала на тохту. Невыносимо болели руки и ноги.
Но вовсе не от работы. Марта устроилась работать уборщицей еще и в тренажерный зал. И когда получалось, занималась спортом в небольшом зале для сотрудников.
«Сейчас немного полежу и приготовлю ужин», – вслух сказала Марта. В этот момент прозвучал звонок в дверь. Девушка не поднималась.
Она подумала, что это соседка, бабушка Вера. Семидесятипятилетняя женщина жила одна. Дети имели собственное жилье и приезжали проведать мать только в выходные.
Старушке было скучно, вот она и приходила к Марте поговорить по душам. Марта решила не открывать, очень уж она устала. Но звонить продолжали все настойчивее.
Девушка поняла, что это, вероятно, не баба Вера. Хозяйка квартиры заставила себя подняться и побрела в коридор. Едва она открыла дверь, как сразу же прошла вся усталость.
Зато появилась растерянность и волнение. На пороге стоял Андрей Викторович Ставропольский. — Марта Красина, мне нужно с вами поговорить.
Может быть, пригласите меня в свой дом? Выпьем чаю и поговорим. Я не могу здесь говорить о деле. Шеф улыбнулся.
— Нет, не могу. Марта почесала затылок и посмотрела на руководителя компании. Мне неудобно.
У меня не убрано, да и вообще, стул только один, и закончилась заварка. Андрей Викторович поднял повыше пакет с логотипом ужасно пафосного магазина. У меня все с собой.
Не привык объедать своих сотрудников. Марта вдруг засмеялась и отошла в сторону. Расположились в единственной комнате, которая была и гостиной, и столовой, и спальней.
Стул был действительно один, поэтому присели на тахту. Марта положила на диван шахматную доску. — Это будет наш столик.
А чай я сейчас поставлю. Извините, но я так живу, — пожала плечами Марта, но Андрей Викторович не обратил внимания на оправдание девушки. — Ты играешь в шахматы? — восхищенно спросил шеф.
— Да, и довольно неплохо. По крайней мере, так говорят многие, кто предложил мне партию. — Может быть, оставим чай в покое и сыграем? — сказал Андрей Викторович и с интересом посмотрел на сотрудницу.
Девушка молча поднялась, подошла к столу и достала бархатный мешочек с шахматными фигурами. Фигуры и шахматная доска, которую она достала со шкафа, были очень дорогими. Ставропольский даже удивился откуда.
Марта как будто поняла, о чем хочет спросить шеф. Эти шахматы достались мне в наследство от моего отца. Вернее, от человека, которого я считаю своим отцом.
— Где вы научились играть в шахматы? — спросил Андрей Викторович. — Отец научил. — Где вы получили образование? — Нигде, — Марта пожала плечами.
— У меня нет образования. Только среднее школьное. — Откуда же вы? Кто же вас? — Как вы заметили ошибку в расчетах и откуда вам известны правила вычисления? — Кто научил вас математике? — Отец.
Он был математиком. — Доктором наук. — Профессором.
Знаете, он всегда говорил, что каждый школьный предмет, даже самый неинтересный, — это система мыслей. Система того, как можно относиться к жизни, к окружающему миру через определенную призму. Например, можно смотреть на мир с точки зрения физики, изобразительного искусства, литературы и даже математики.
Хм, интересно. Андрей Викторович смотрел на Марту, не отрываясь. В глазах девушки снова вспыхнул огонь….