Николай ощутил, что его терпение на исходе. Еще пару секунд, и он, взрослый мужик, к своему стыду побежит прочь от этого гиблого места. Поджилки затряслись, дыхание сперло, все.
Там нет человеческих останков. Валяется какая-то полуразвалившаяся детская кукла, — тихо сказал Василий. От неожиданности Николай вздрогнул и, почесав затылок, сказал.
— То есть как нет останков? А зачем куклу похоронили? Василий только пожал плечами и отрицательно помотал головой. — Да и постой, — протянул Николай, как будто его что-то осенило. — А разве у этой ефросиньи был ребенок? Моя мать рассказывала, они вдвоем с мужем жили.
А потом муж умер давным-давно, лет сорок назад. Так она одинока и доживала свой век. Говорю тебе, Колька, не знаю.
Может, старообрядцы какие-нибудь они были. Куклу похоронили, типа обряд совершили. Недоуменно протянул Василий и сладко зевнул.
Ему тоже было стремно вставать сегодня ни свет, ни заря. Да и что такого нашли? Ну, кукла в гробу так кукла. Всё равно это события давно минувших дней мхом поросли.
Вот если бы деньги или драгоценности в гробу лежали, тогда бы другое дело. Он бы тогда загорелся, Василий да денег сам не свой, а сейчас что? Эх, скорее бы домой. — Да ну, Вась, какой обряд? Ефросинья — простая деревенская бабка была, ну, старенькая немного.
Это ничего, в пожилом возрасте крыша у многих едет. Николай, в отличие от Васьки, был на редкость любопытный. Уж очень его заинтересовала эта история.
Не каждый день с ним такое случается. Вернее сказать, никогда не случалось. Он подошёл к памятнику, пожелтевшему от времени и непогод.
Видимо, надпись на нём была некачественно сделана, почти стёрлась. Но он смог прочитать. Егоров Семён Иванович.
Николай аж присвистнул, он оказался прав, как раз в этом году сорок лет стукнуло со дня смерти мужа Ефросиньи. Было бы ему сейчас семьдесят пять лет, до сих пор бы мог жить. А теперь жена к нему ушла, снова будут вместе.
Николай внимательно разглядывал памятник, его взгляд случайно упал вниз к основанию памятника. В эту же секунду он побледнел и замер, как вкопанный. Его вернул с небес на землю недовольный голос Васьки.
«Ну ты чего, Колька, опять застыл? Тебе делать нечего? Долго ещё будем здесь околачиваться? Сейчас начнётся настоящий солнцепёк, у меня башка развалится. Хватит уже, пошли давай отсюда!» – не унимался Василий. Николай вмиг очнулся от шока и не поверил своим глазам.
На памятнике была ещё одна совсем неприметная запись – Вероника Егорова. «Во дела!» – воскликнул Николай. «Она прожила всего один день, и это было тоже сорок лет назад.
Но где же тело ребёнка, точнее, то, что от него осталось?» Николай тщательно напрягал мозги, но никакого дельного объяснения увиденному придумать не мог. «Чертовщина какая-то!» – пробормотал он. «Ладно, не будем ворошить прошлое, что есть, то есть, забудем.
Наконец-то, хоть одна умная мысль у тебя появилась!» – обрадовался Василий. Они оба спустились в яму, вновь приколотили крышку детского гробика, завершили копку могилы. Всю дорогу домой Николай невольно думал об этом детском гробе.
Эти мысли не давали ему покоя. Он вертелся на сидение автобуса как ужаленный. «Так, все, успокойся», – говорил сам себе копальщик.
«Твое дело маленькое. Ты могилу выкопал? Выкопал. Остальное тебя не касается».
Но самоутешение не помогло Николаю. За пять минут до возвращения домой он решил рассказать о случившемся Татьяне, женщине, постоянно помогающей Ефросине. Решил, и тут же стало легче, как будто груз с души снял.
Николай не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же направился к Татьяне. «Коля, ты куда?», – только и успела крикнуть жена Катерина. «Я сейчас, мне надо», – набегу буркнул Николай и понесся за порог.
Катя лишь покачала головой. Она уже привыкла к порой странному поведению мужа, навеянному работой на кладбище. То ему слышится стон из могилы, то мерещатся тени покойников.
Все это оказывалось плодом его неуемной фантазии. Наверное, сейчас очередной такой случай. Но Николай знал, что в этот раз нет никаких глупых ведений.
Он собственными глазами видел, что в детском гробу никто не был похоронен. На его упорный стук дверь открыла женщина средних лет с зареванным лицом и большими темными кругами под глазами. На ее худощавом лице словно навечно отпечатались скорбь и печаль после ухода Ефросиньи.
— Вы ведь Татьяна? — робко спросил Николай, слегка опешив от отрешенного вида женщины. — Да, — последовал тихий ответ. У Татьяны не было ни малейшего желания с кем-то сейчас разговаривать.
Ей казалось, что она никогда не сможет оправиться после смерти Ефросиньи. Ведь она любила эту женщину с изломанной судьбой и всей душой, всем сердцем как самого доброго в жизни человека. Ефросинья, тетя Фрося, именно она, словно Господь, вдохнула в нее новую жизнь после огромной личной драмы.
Татьяна мгновенно вспомнила события десятилетней давности. После кучи неудачных попыток забеременеть, наконец случилось чудо, которого они с мужем ждали многие годы. Но чудо обернулось кошмаром.
Пьяный водитель перечеркнул все. На седьмом месяце беременности Татьяна попала под колеса автомобиля. Выжила, но ребенка потеряла.
Вердикт врачей был безжалостный, беспощадный. Детей у вас больше не будет. Еще более беспощадным стал приговор мужа, когда он спустя полгода закрутил роман с молодой девушкой.
Такой ты мне сдалась, бесплодная, как трухлявое дерево. Ухожу от тебя. Татьяна на стены лезла от горя….