С вечера у Петренчихи завыла собака. Нудно, противно, с какими-то жуткими переливами. Деревенские жители так и замерли.
К покойнику. Надо сказать, что эта примета всегда сбывалась. Вот воет пёс у Гавриловых или Зуботенко, так это не беда.
Просто животное заскучало, на цепи засиделось. Но стоит только Петренчихову псу завыть. Так точно.
Через день-два приезжает бригада на деревенское кладбище рыть могилку. Местные бабы уже ругали Марью Петренко, дародную тётку лет пятидесяти, мол, ты пса своего прибери уже что ли, он ведь так всю деревню изведёт. А Марья только руками разводит.
А пёс-то при чём? Он просто беду чует. И правда, пёс ведь не виноват, что кому-то на тот свет приспичило. Да и не так часто он выл.
Три-четыре раза за год. Редко, но наверняка. И вот опять её беспородный рыжий джульбарс затянул свою зловещую песню.
А с утра деревня гудела. Светка померла. Непутёвая бабёнка с сорока с небольшим лет от роду.
Детей она рожала чуть ли не через год. И всё от нового ухажёра. А что? – удивлялась она на вопрос односельчан о том, зачем плодить нищету.
Это плод любви. И таких плодов любви у Светки было много. Несколько младенцев не выжили при рождении, так как мать на сносях вечно и беспробудно пила, а семеро детей в детском доме жили.
Была ещё одна дочка, старшенькая. Её Светка родила в далёкой юности от заезжего командировочного. Командировочный тот, узнав через несколько лет, что у него дитё родилось, приехал и забрал малышку.
А Светка только рада, у неё тогда новая любовь была. Так и жила она одна, как сама говорила, свободная и счастливая. Так вот, эту счастливую по утру у колодца нашли.
Потом в районном морге установили, что сердце её не выдержало, попей-ка её, родимую, в таком количестве. А на похоронах интересное событие случилось. Приехала старшенькая дочка Светки.
Оказалось, что та самая Петренчиха позвонила каким-то знакомым в город, те своим знакомым, а те уже дальше передали. Вот такими немыслимыми путями дошло до Нади, как звали дочку Светланы, что мамки-то её уже нет на белом свете. Не сказать, что девушка расстроилась, но отец её правильно воспитал.
Родная же кровь, надо проводить мать хоть по-человечески. Вот Надя и похороны организовала, и даже поминки в колхозной столовой заказала. Поминали Светку молча.
А что тут про неё скажешь? Вроде и неплохая была, а не путёвая. Жалко, молодая совсем. Старушки всё на Надю поглядывали, которая сидела в чёрном платочке с краю стола.
— А хороша девка! — шептались они меж собой. — Вроде и похожа на Светку, и нет. — Нет, не похожа.
Нос только такой же вздёрнутый чуток. — А мне кажется, и глаза Светкины. А потом, отблагодарив Надю, шёл домой на рот и толковал дальше.
Интересно, а дочка характером и поведением не в мать случайно, ведь яблочко от яблони, известно, недалеко падает. — Нет, бабоньки, не такая она, это точно, — авторитетно говорила Мария Петренко. — Я узнавала, она на фирме отца работает, у него там мебельный бизнес, что ли.
А она что, диваны собирает? — тут же съехидничала тётка Полина, языкастая, доколкая, пожилая женщина. — Она там продажей занимается, — объяснила Мария. В общем, это и всё, что удалось узнать про Надежду.
«Ой, не верится мне, что у такой непутёвой бабы, как наша Светка была, может быть, нормальная дочка», — решили под конец деревенские. С тем и разошлись по домам в полной уверенности, что яблочко от яблоньки недалеко укатилось. Всё равно себя покажет, это Надька, и отец её ещё за голову схватится.
Она детям временем рассчиталась со всеми помощниками и решила по деревне прокатиться на своей машине, вспомнить детские годы. Конечно, она почти ничего и не помнила, ей было три, когда её отец забрал. Так, отдельные отрывки в памяти всплывали.
Вот дом, в котором она жила с мамой, старенький, покосившийся, на крыше местами шифера нет, двор весь бурьяном зарос. Надя решилась зайти вовнутрь. Зашла и вздрогнула.
В нос ударил смачный запах какого-то смрада, который, как бомжатский, по-другому и не охарактеризуешь. Три комнатки тут, и такой бедлам. Эх, мама, мама, что же ты так жила? Страшно.
Девушка вздохнула и вышла на свежий воздух. За огородом, заросшим травой, озеро блестело. Надя вспомнила, как она купалась на бережке маленькая.
Ногу порезала разбитую бутылку. Бежала тогда домой, плакала, так хотела, чтобы мама пожалела. Она ещё шлепка дала, мол, нечего шастать, где попала.
А её новый ухажёр лишь одобрительно смеялся при этом. Надя вздрогнула, вспомнив об этом. Села в машину и задумалась…