— А вы сами? Медсестра улыбалась. Она была искренне рада за девушку, которая ни с того ни с сего очнулась, как будто вдруг жить захотела. — А я не могу.
Мне срочно нужно… Надежда вышла на улицу. Сердце так неприятно кололо, как будто устало. Оно, наверное, и правда устало.
Хотела уже идти дальше, как увидела в парке знакомую фигуру. Ее дочь стояла, прислонившись к дереву, и плакала. Надя направилась к ней.
Женщина слишком поздно увидела ее и не успела убежать. — Стоишь! — Я уйду сейчас. Только скажи, как там Катенька? — Иди к ней.
Она всегда скучала по тебе. — Мама… — Помолчи! Надя достала из сумки связку ключей, отделила один. — Вот.
Это от квартиры. Домой возвращайся. Кате нужна будет твоя помощь.
Она зашагала к выходу. Надя знала, что до дома она дойти точно не успеет. Ей об этом Степанида сказала.
Никто не видел, а Надя видела, что Степанида стояла рядом с Олесей, когда та с внучкой ее сидела. Дочка приехала домой уже под вечером. Надя лежала на своей кровати.
На столике деньги, какие-то документы и записка. «Простите меня за все». Врачи констатировали остановку сердца.
— Возраст плюс нервы. Не берегла ваша мама себя. Прошел год.
— Ваня, ну хватит дурачиться. Давай уже елку наряжать. Олеся хохотала и говорила с трудом.
Как только они с Ольгой пытались выйти на улицу, чтобы нарядить наконец елку, растущую во дворе, на них сразу сыпался град снежков. Паша и Ваня подготовились основательно. Ольга, обессилев от хохота, сказала.
— Олесь, нашли на них снежную бурю какую-нибудь? Ну как маленькие, честное слово. Она взяла швабру, надела на нее старую ушанку и выставила из-за двери. Тут же по ней и по двери заколотили снежки.
— Ну все, сейчас они у меня доиграются. Ольга решительно взяла Олесю за руку и повела за собой. — Мы куда? — На Кудыкину гору.
Сейчас через окно вылезем и дадим им жару. Наталья Константиновна проводила одетых Олесю и Олю смеющимися глазами. — Ну еще бы.
Все так хорошо, что даже ругаться за выстуженный дом не хочется. Женщины набрали снежков и тихо подкрались к своим мужьям со спины. Олеся хотела уже бросить снежок, мужья так смешно выглядывали из-за забора, но Оля покачала головой и показала на две снежные лопаты, которые стояли у сарая.
Они, с трудом подняв на них по кучке снега, обрушили это все на головы мужей. Те взвыли. Такой подлости никто из них не ожидал.
И тут же в снегу образовалась куча мала. — Здравствуйте. Они замерли, встали, отряхивая снег.
Перед ними стояла девушка, чем-то похожая на Олесю и женщина лет сорока пяти или около того. — Здравствуйте. — Вы простите нас.
— Катя! Олеся первая узнала девушку. Девушка смущенно улыбнулась. — Вот, мне мама все рассказала.
Я приехала поблагодарить вас. Мне мама рассказала, что мы с вами сестры. И тут до Олеси дошло.
Она же никогда не задумывалась, а связь с этой девушкой почувствовала сразу. Только она думала, что это из-за дружбы их бабушек. — Подождите.
Получается, что вы моя родная тетя? Женщина кивнула. — Не знаю, можно ли это назвать родная, но да. Ольга взяла инициативу в свои руки.
— Проходите в дом. Вы на чем, на автобусе? — Нет, на такси. Там ждет.
— Вот что. Отпускайте свое такси. Сегодня Новый год, а Новый год, как говорит моя мама, нужно встречать семьей.
Семья у нас большая, дружная. Я думаю, что найдется местечко еще для двух ее членов. Женщина посмотрела на Катю, потом на Олесю.
— Неудобно как-то. Вы же нас совсем не знаете. Олеся встала между ними, обняла одну и другую.
— Вот и познакомимся. Неудобно. Мы же все не виноваты, что наши бабушки в молодости слишком горячие были.
Правда же? Такого Нового года не помнил никто из них. Спать расходились, когда уже светать начало. Только Костик угомонился раньше всех.
И то только потому, что устал открывать подарки. Олеся прижалась к мужу. — Ваня, я говорила тебе, как сильно тебя люблю.
— Не помню точно. Можешь повторить. Олеся тихонько засмеялась.
Совсем недавно, когда она жила в детском доме и знала, что бабушки больше нет, она и представить не могла, что впереди ее ждет большая, родная, дружная семья. Сейчас она чувствовала себя настолько счастливой, что даже страшно становилась. Она зажмурилась, чтобы не спугнуть счастья.
— Ваня очень быстро засопел. Они с Пашей и с отцом сегодня неплохо постарались. Наталья Константиновна смеялась, что они вылакали все, что она купила на каникулы.
Олеся погладила мужа по щеке и тоже закрыла глаза. Она была уверена, что сегодня ей приснится бабушка. Так и вышло.
Степанида Макаровна сидела на траве, на какой-то полянке. На голове у нее был венок, и старушка довольно щурилась. — Я не буду больше сниться и приходить.
— Но почему, бабушка? — Я буду скучать. — Теперь ты прошла все, что была должна. Все правильно сделала, везде правильно поступила.
Значит, я могу отдохнуть. Не проси меня остаться. Я же тоже устала.
Все у тебя будет хорошо, а я буду радоваться за тебя. Олеся заплакала. Мысль о том, что она больше не увидит бабушку, так пугала.
— Ну что ты, Олеся, зачем ты плачешь? Теперь у тебя будет совсем мало времени. — Почему, бабушка? Что-то случится? Что-то плохое? — Случится. Но не плохое, очень-очень хорошее.
— Прощай, внученька. Помни о том, что ты должна помогать людям, но только тем, кто приходит к тебе с открытым сердцем, с открытой душой. Олеся пыталась удержать, не отпускать еще хороших хотя бы одно мгновение, но не смогла.
Бабушка просто растаяла. — Олеся! Она открыла глаза, над ней склонился Ваня. — Ты плачешь? Сон плохой? Олеся мотнула головой.
— Нет. Хороший. — А чего ты плачешь? — Сама не знаю.
Она потянулась. — Сколько времени? — Десять. Я бы еще поспала, но Костя там уже что-то командует на своем языке, и мама стол к завтраку накрывает.
Олеся еще раз сладко потянулась. — Ой, еще бы поспать, но нужно вставать. Они вышли из комнаты.
На диване сидели Оля и Паша. Они зевали похлеще, чем Ваня с Олесей. Наталья Константиновна вынесла тарелки.
— И вы встали? — Ага, нужно же составить компанию несчастным родителям. Оля положила голову на плечо Паши и пыталась дремать. Костя, как только видел такой непорядок, сразу подходил и открывал маме глазки.
Олеся рассмеялась, а потом посмотрела на стол и побледнела. Все уставились на нее. — Олеся, что случилось? — Апельсины.
Олеся и выскочила из комнаты. Ваня растерянно смотрел ей вслед. Первой улыбнулась Наталья Константиновна.
— Ну, слава богу! Потом хихикнула Оля и заулыбался Паша. Зевать перестали все. Ваня недоуменно смотрел на них.
— Я не понимаю. Вы чего такие радостные вдруг стали? Из-за того, что Олесе плохо? Это так весело? — Вернее, Катя с мамой. Мама сразу спросила.
— И когда вам? Ваня, не понимающий, посмотрел на женщину. — Когда что? — Как что? Рожать? Нужно было видеть лицо Вани. Когда вокруг все рассмеялись, он кинулся из комнаты, чтобы найти Олесю и спросить у нее задать только один вопрос.
Олеся сидела на улице, Она смотрела на солнце и щурилась. Он плюхнулся рядом. — Олеся, что это было? Она молча улыбалась.
Ваня вздохнул. — Я сейчас кого-нибудь прибью. Все смеются, улыбаются, радуются, один я ничего не понимаю.
Олеся повернулась к нему. — У нас будет девочка. Я точно знаю.
Ваня смотрел на нее, а потом прижал к себе. Конечно, хотелось наорать, наругать, разве можно так над человеком издеваться, но нужно было сделать так, чтоб она не видела его слез. — Вань, не плачь, все хорошо же.
Он хотел спросить, откуда она видит, что он плачет. Потом вспомнил, кто его жена и что видеть ей необязательно. Махнул мысли на рукой и сказал.
— Но имя выбираю я. Олеся отстранилась. — А я тогда что? — А ты рожаешь, — улыбнулся Ваня и обнял любимую.