Думаю, что Машка провела с тобой беседу. — Ну, про беседу я отрицать не буду, но ведь для того, чтобы все правильно воспринять, нужно выслушать обе стороны, правда? — Ну, слушай, Маша вообще не моя дочь. Она дочь моей второй жены.
Как-то так получилось некрасиво с моей стороны. Лена была молодой и у нее была дочь, о которой я узнал уже в последний момент. Я тогда ушел от супруги, бросил ее и сына, поступил по-свински.
А Лена… Она все сделала, чтобы я не общался с ними. Да они и сами не хотели со мной разговаривать, я их понимаю. Потом… Потом я понял, какую несусветную глупость совершил.
Лену, да и Машу, ее дочь, интересовали только деньги, ничего кроме них. Я начал поиски своей семьи. Своей первой семьи.
Маша узнала про это, и я тут же заболел. Сначала не понимал, в чем дело, а потом увидел, как Лена подмешивает мне что-то в чай. В общем, все случилось как-то так.
Я не успел найти их, хотя было очень близко. Сейчас во всех документах стоит, что я не отвечаю за свои поступки. Лена где-то на морях, а Машка медленно травит меня.
— Понимаю, ты мне вряд ли поверишь, но все обстоит именно так. Роман задумался. Звучало это, конечно, слишком фантастично, но кто знает, а вдруг? Ну может же быть, что бы самое невероятное, тем более плохое случалось и в жизни.
— А на чем вы остановились в поисках? Ну, что известно про них? У Алексея Ивановича загорелись глаза. — Рома, если ты найдешь их, я тебе буду очень благодарен, пусть даже после моей смерти. Главное, чтобы все досталось им.
Открой ящик. Вон тот. Ключ лежит под ковром.
Там все бумаги по поискам и завещания, о котором Машка ничего не знает. Рома действительно нашел какие-то бумаги. — Я возьму это домой? — Возьми.
Это хоть какой-то шанс. Ты, конечно, можешь их просто выкинуть, но вдруг не сделаешь этого. Все-таки шанс.
А если все это найдет Машка? Шанса никакого. На следующий день Роман, ничего не говоря Алексею Ивановичу, установил в его комнате маленькую камеру. Давно у него валялось без дела.
Сам не понимал, зачем, но что-то подсказывало ему, что увидит он там многие ответы. После его выходного Роман застал уже привычную картину. Алексей Иванович метался по кровати и мычал.
Рома подключил телефон к камере. Маша мельтешила на изображении. Потом появился какой-то мужчина.
Он мастерски сделал укол Алексею, и тот сразу затих, хотя до этого что-то возмущенно говорил, размахивал руками. Когда доктор, а скорее всего это был именно он, ушел, Маша достала из кармана шприц и какое-то лекарство. Она набрала шприц, сделала укол Алексею Ивановичу, и тут Роман увеличил изображение.
Она выронила ампулу. Чуть ли не двадцать минут пыталась достать ее из-под дивана, на котором лежал пациент, и не смогла. Рома бросил телефон, кинулся в ванну.
Ничего не видно. Зажег фонарик. Вот она, в самом дальнем углу.
Ее там увидеть, если не знаешь, невозможно. Роме пришлось постараться. Но он же не Машка, он мужчина, в нем силы побольше.
Сумел сдвинуть диван и достать ампулу. Рассмотрел название. Очень интересный препарат.
Он действенный, но если его колоть как-то долго, то из-за его компонентов происходит медленная парализация нервных окончаний, да еще полный набор. А самое главное, он постепенно выводится, не накапливается. То есть при вскрытии нигде ничего не будет.
Так, тут, похоже, нужно полицией разбираться. Только кто меня слушать-то будет? Роман сходил за своей сумкой. Он так и не выложил оттуда бумаги.
До вечера читал, звонил. Алексей Иванович с тоской смотрел на Машу. Он понимал, что ему осталось совсем немного, потому что руки уже почти не слушались.
Но он не чувствовал вообще. Хлопнула дверь. Пришел какой-то знакомый Маши, видимо, ее мужчина.
Он помогал ей, когда Алексей не давался делать уколы. — Маша, остановись. Ты же понимаешь, если все всплывет, тебя посадят.
— Молчи, папочка. И, может быть, у тебя получится прожить подольше на недельку или две. Хотя мама говорит, что уже устала ждать.
Она там познакомилась с хорошим мужчиной и собирается выйти за него замуж. А для этого ей нужно быть свободной, то есть вдовой. Маша повернулась к мужчине…